«Порча, сглаз? Пьет муж? Болеют дети?»

{jcomments on}Когда ко мне подходит очередная семья и обращается: «Можно с Вами поговорить?» - я почти всегда знаю, о чем пойдет речь. Ошибаюсь редко. Причем неважно, насколько эти люди религиозны. Жизненные проблемы у всех одинаковы. И ни социальный уровень, ни образовательный ценз, ни степень религиозности большой роли не играют.

Главные вопросы – это болезни (включая алкоголизм и наркоманию) и неурядицы в семье. Часто эти темы взаимосвязаны.
Но задаются эти вопросы не напрямую. Сначала звучит фраза: «У нас порча или сглаз». И, соответственно, просят – об отчитке, о молебне, почитать над головой Евангелие, порекомендовать какую-либо «святыню», или интересуются, какие молитвы читать им самим. Когда вопрос прозвучал, и догадка подтвердилась – приглашаю в комнату для собеседований, и прошу рассказать поподробней.

Итак, что же стоит, в основном, за темой «порчи и сглаза»?

---

История первая. Женщина, дважды разведенная, делающая первые шаги в Церкви, привезла 11-летнего сына, от первого брака. Считала, что у него порча. Внезапные вспышки агрессии и истерии, во время которых он ей напоминает бесноватую девушку из фильма Лунгина «Остров». А когда маму доведет до слез – сам переживает, не может объяснить, почему так себя вел. По причине страхов не мог учиться в школе, получал образование на дому. Психиатры диагноза не вынесли, порекомендовали обратиться к психотерапевтам. Но к психотерапевтам относилась с подозрением, да тут и так видно – «беснуется». Нужна отчитка.

После беседы с матерью и сыном, я его попросил нарисовать на листе бумаги, с одной стороны, свою семью, с другой – что хочет. Он живо справился с заданием. Эти рисунки прекрасно дополнили наше собеседование. Передо мной лежала диагностика семьи. Мальчик не мог понять и принять, что рядом больше не будет его родного отца. Он ушел в себя, переживая одиночество. Мать, тоже оказавшись в одиночестве, всю свою энергию направила на сына. Это была не просто гиперопека. Передо мною предстала ярко выраженная обоюдная созависимость. Не буду подробно описывать, в чем она проявлялась. Можно сказать, что для нее, где-то на неосознаваемом уровне, мальчик стал главным и единственным «сокровищем», и она его к себе жестко привязала, подавляя как личность, лишая элементарной адаптации к социуму. Но мальчик явно по натуре был не слабого характера, и когда давление «на пружину» достигало критического уровня, «пружина» с силой выбрасывала свою накопившуюся энергию на «обидчицу». Вот так они взаимно и «накручивали» себя немало времени.
К счастью для мальчика, его крестный отец, хотя и был на ту пору человеком невоцерковленным, но зато оказался хорошим психологом. Поначалу мать не позволяла ему поработать с сыном. Как неофитка, воспринимавшая Православие не совсем здоровым взглядом, она считала, что психология, как и психотерапия, проникнута антихристианским духом, и православным людям нельзя обращаться к таким специалистам за помощью. Но зато у нее было высокое доверие к «батюшкам», где-то даже гипертрофированное. Пользуясь этим доверием я, не отрицая полностью возможность воздействия на ребенка демонических сил, в первый и второй приезды матери и сына уговаривал позволить поработать с ними крестному родителю, а также познакомил с книгами московского православного врача-психотерапевта Авдеева. В результате, она согласилась.

Вскоре после этой договоренности она позвонила с радостным сообщением (это было летом), что осенью сын сможет учиться в школе.
Они и сейчас приезжают время от времени к нам в монастырь. После коррекции, проведенной психологом, сын – вполне здоровый мальчик, с прекрасной памятью, нормально развитый. Правда, матери помочь, по признанию крестного, оказалось тяжелее. На момент последней встречи она продолжала оставаться созависимым человеком, не готовой по-настоящему работать над собой. Но, по крайне мере, вопрос о «порче и бесновании» давно снят с «повестки дня» и, по сравнению с первым приездом, это уже другая семья.

История вторая. Семья из соседнего города. У нее – серьезное расстройство нервной системы. Местный священник посоветовал съездить на отчитку. К нам за этим и приехали. Вначале я проговорил с ними о смысле отчитки. Высказал сомнение в ее необходимости. Во время беседы обратил внимание на лицо супруга. На нем – следы злоупотребления алкоголем. Прямо сказал, что если исчезнет эта проблема, то не потребуются ни отчитка, ни таблетки. Судя по реакции жены, попал в точку.

История третья. Супружеская пара. В Бога, конечно, «верят». У исповеди и причастия никогда не были. Приехали с ночлегом на службу, беседу, исповедь и еще «что-нибудь». Суть проблемы такова. Некоторое время назад были на свадьбе у родственников, после которой у жены стали развиваться мания преследования и навязчивые мысли. Кругом – враги и колдуны, которые хотят принести вред ее дочери (которая спокойно учится в иногороднем университете) и ей самой. Среди них – ухажер дочери и его родители. В мозгу рождаются несуществующие истории (напр., что ее дочь насильственно удерживается в квартире парня). Любые доводы со стороны самой дочери и мужа не воспринимаются. Во время «полупросветов» считает, что ей тогда, на свадьбе, родители будущего зятя (которые тоже там были) «что-то подсыпали» и «навели порчу».

К тому времени у меня уже был определенный опыт. И интуиция сразу подсказала два основных вопроса. Первый:
- Ваша дочь – Ваш единственный ребенок?
– Да.
- У Вас были аборты?

И тут глаза женщины меняются. До сих пор она смотрела отсутствующим взглядом, разговаривая со мной, скорее, на полусознательном уровне. А сейчас – «проснулась», и я попал в поле ее зрения по-настоящему.

– Да, один.
Отсюда рождается примерно следующий разговор.
- Осознаете ли Вы, что аборты – это тяжелый грех убийства собственных детей?
– Да.
- Повторили ли бы Вы его сейчас?
– Наверное. Было тяжелое материальное положение, и другого выхода не было.
Вижу, что до покаяния еще далеко. Поэтому пытаюсь «пробить» защиту.
- А если бы на месте того, нерожденного, оказалась Ваша дочь?
Ответ был для меня не совсем ожиданный:
- Почему у нас в стране не борются с колдунами?
И дальше – о колдунах, и как от них избавиться. Я ее снова «потерял».

Что тут сказать? Я не психиатр, но здесь слишком явное психическое расстройство. Могу только предположить, как оно возникло.
Похоже, передо мной случай пост-абортного психоза. Душа мучится совестью, но разум заставляет ее молчать. Вместо покаяния – попытка заглушить боль. В результате, боль от содеянного перешла в куда-то в подсознание – но не исчезла, а там, изнутри, разрушала психику. Почва для психотического заболевания готова.

С другой стороны, как человек нерелигиозный, и где-то на глубине одинокий, она единственный смысл жизни видела в дочери. Фактически, она не умела смотреть в Вечность, только в прошлое. Ей нужен ребенок, которым она будет жить. Без этого ребенка – остается «разбитое корыто». А «ребенок» на трехлетнем возрасте не оставалась, росла. Вот и в ВУЗ поступила, следовательно, домой приезжала только на каникулы. А там и ухажер появился… Приходило постепенно сознание, что «смысл ее жизни» взрослеет, становится самостоятельной. Придет время – и она, как мать, свою роль уже отыграет. Но принять эту мысль – означает, принять, что впереди только бессмысленное, совершенно пустое существование. ОНА БОЛЬШЕ НИКОМУ НЕ БУДЕТ НУЖНА!!! Постоянным содержанием жизни останутся пустота и одиночество… Легко ли с этим жить? А переменить иерархию ценностей – она не желает. Ведь для этого требуется немалый труд – а также признание, что и прожитая, уже немалая, часть жизни была с неправильной системой координат, и многое нужно начинать с самого начала… Кризис созрел, и нужен был только «спусковой механизм», чтобы он произошел. Этим «механизмом» и стала свадьба, где были и дочь, и ухажер со своими родителями. Наверное, здесь пришло яркое осознание, что вообще-то дочь тоже в недалеком будущем сыграет свою свадьбу – и «улетит из гнезда». Принять эту разрушительную для нее мысль она не могла – это могло бы ее просто убить. Кризис надо как-то пережить. Лучшим лекарством было бы искреннее раскаяние в грехах прошлого, и наполнение жизни новым содержанием, которое дает нам Евангелие. Но только если муж, кажется, готов признать тяжесть греха аборта, добрачных связей, то супруга, как упомянулось, еще нет. В результате - болезнь, которая помогает уйти от жестоких для ее сознания реалий. Психическое расстройство, в данном случае, является «бегством в болезнь», защитной реакцией организма от внутренних неразрешенных противоречий. С этого момента она погружается в мир «колдунов и врагов», которые хотят свести «с этого света» их семью. Нужно срочно защитить дочь и себя. Нужно, чтобы дочь постоянно находилась в квартире при ней – только тогда она могла быть относительно спокойной. Стоит только ей уехать в ВУЗ – страх, что ее «снова похитили», истерические требования мужу, чтобы он «спасал» дочь, и она вернулась домой… Фактически болезнью она пыталась привязать дочь «намертво» к себе. Когда случился первый тяжелый приступ, то дочери и в самом деле пришлось отпрашиваться домой – только так мать могла убедиться, что дочь жива и не похищена «колдунами» и хоть как-то, временно, немного отойти…

К сожалению, я не мог помочь ничем. Я не мог вернуть ей здравомыслие и помочь обрести подлинный смысл жизни. Она была совершенно неадекватной, и сейчас ей больше требовалась психиатрия. Та могла помочь только частично, ведь корень болезни – гораздо глубже. Но работать над этим возможно будет только, когда ее приведут «в себя». Все это я и объяснил мужу этой женщины. С грустью выслушав меня, он согласился с моими предположениями, и с тем, что и в самом деле, сейчас им стоит обратиться к врачу.
Вопрос готовности к исповеди и причастию я оставил на усмотрение требного священника. Больше ничего дать я не мог. Больше я их не встречал.

История четвертая. Женщина из... Спросила о возможности «отчитки одержимой дочери», 19-ти лет, которая ведет по отношению к матери дерзко, а вчера чуть не подралась. При этом, дочь заканчивает ВУЗ. Встречается с парнем, имея определенные с ним связи. После «обходных маневров» открылась суть. Отец с детства относился к дочери жестко, наказывал, а в последние годы стал сильно пить, за месяц «спуская» заработанные на севере достаточно серьезные деньги. Мать – человек верующий, но без трезвого опыта. Увлеклась литературой против ИНН, книгами типа «Россия перед вторым пришествием», поиском «старцев». Эта литература, уже на религиозном уровне, закрепляла невротический взгляд на жизнь женщины, страдавшей от алкоголизма мужа. Не отразиться на семье это не может. Когда всю эту информацию вывел «на свет», - ответил, что она сама раскрыла причины поведения дочери (по крайней мере то, что лежит «на поверхности»), и что здесь нужна не «отчитка», а нормализация семейных отношений. Предложил приехать с дочерью.

История пятая. Женщина, из Пинска, – с вопросом. Внуку скоро 3 года. Отец – военный, часто в разъездах, но в целом семья бывает у причастия регулярно. До двух лет ребенок причащался спокойно, в последнее время – не хочет, упирается, орет, плачет. Срывает с себя крестик, дома бывают истерики. Задал два вопроса – допускается ли ему просмотр телевизора (или ДВД), и, если да, запустили ли в семью мультфильм «Машу и медведь». Ответ: за экраном сидит часто – маме спокойнее, можно отдохнуть или заняться домашними обязанностями, а «Машу и медведя» смотрит постоянно. Объяснил, что, по крайней мере, на процентов 30% она уже сама ответила на свой вопрос, а сюда добавить - частое отсутствие папы, и то, что он в семье пока один ребенок, матери легко идти на поводу его капризов (к счастью, родители сами хотят второго ребенка). Чтобы сказать что-то еще, конечно, необходима встреча с самой семьей.

История шестая. Супружеская пара, сравнительно молодая. У мужа – «порча» . Почему так решили? С какого-то времени у него возникли мысли о суициде. Он четко понимал, что мысли – не его. Но попытки подавлять их результата не давали – те проявлялись с новой силой. Он уже стал бояться веревок, подходить к окну. Ввиду полного несоответствия навязчивого состояния с его внутренним настроением, супруги и пришли к мнению, что это порча.

После долгого собеседования вырисовалась следующая картина. Они какой-то период жили без регистрации брака. Он время от времени уезжал на длительные командировки в Россию, а поскольку не был расписан, несколько раз допускал измену сожительнице, что конечно, вызывало у нее соответствующие чувства – недоверия, тревоги и т. д. Желая закрепить по-настоящему отношения с ним, она уговорила его расписаться. Он согласился, но после подписи, похоже, решил, что его лишили «свободы». Романтика отношений быстро улетучилась, и пошли частые взаимные упреки, обвинения и пр. Даже здесь, при мне, когда речь зашла об их семейных отношениях, через пару минут они уже «включились в перепалку», так что пришлось их останавливать. Фактически, они просто не слышали друг друга, живя в «стране глухих», погруженные каждый в собственные «правоту» и боль. В результате, семья стала местом не отдыха, родника жизни, а постоянных стрессов. С другой стороны, он, как я понял, зарабатывал вполне достаточно для жизни, тем более, что детей у них еще не было. Но все же количество заработанного не устраивало, и он «рвался», желая заработать еще больше, в ущерб собственному здоровью, душевному миру, семье. А сумма все равно получалась не всегда соответственной желаемому. На работе – «нелады», дома – тоже… Что делать, как «полечить» нервы? Понятное дело, принять алкоголь – сразу «легчает». Только в семье из-за этого еще хуже. К тому же, как известно, алкоголь, в первую очередь, разрушает нервную систему, порождая еще больше раздражительности, агрессии, нетерпимости. Что делать – еще выпить…

В результате, он довел свою нервную систему до такой степени истощения, что организм для спасения от дальнейшего разрушения, сам выработал нервоз навязчивых состояний. Почему именно так произошло – мне потом объяснил знакомый психиатр-психотерапевт, к которому я направил эту пару, и который подтвердил и дополнил мои предположения. Благодаря этому неврозу, проявляющемуся в форме навязчивых мыслей о суициде, он стал остерегаться спиртного (понимая, что в пьяном виде он может сделать непоправимое) – и организм смог отдохнуть от алкогольных ударов. Его в не такой степени стала заботить зарплата, по принципу «не до жиру, быть бы живу». Меньше стало все-таки нервотрепок в семье – болезнь, как известно, может играть объединяющий фактор. Т. о., этот невроз имел положительную роль, пока человек не мог решить свои кардинальные вопросы – иерархии ценностей, пока не умел работать над своей душой.
Беда в том, неврозы – область психиатрии, а в нашей стране рекомендация обратиться к психиатру звучит как обвинение в «ненормальности». А вот признать «порчу», и что виноват кто-то – это более приемлемо.

История седьмая. На пороге комнаты для собеседований – родители с девочкой младшего школьного возраста. Есть явные симптомы физического нездоровья, но – «врачи ничего не нашли». Следовательно – «порча». То, что люди православные номинально, понятно сразу. Пытаюсь узнать семейную обстановку, не обращались ли к «нетрадиционным целителям» и т. д. Ответы - к «целителям» не обращались, никто не пьет, дома все благополучно. «Зацепки» нет. Тогда попросил девочку нарисовать семью и что-нибудь по желанию. Когда рисунки завершены, попросил ее подождать на скамейке за дверью, а сам начинаю по ним диагностику. Вкратце, она прозвучала примерно так:
- Хотя у Вас внешне семья благополучная, но ребенок ощущает, что между Вами есть холодность, «трещинки». Пусть они и не переходят в горячие конфликты, но на семейной атмосфере это сказывается. Как она будет воспринимать ситуацию, учитывая, что у нее, как и у любого ребенка доминируют эмоции, и присутствует детский эгоцентризм (восприятие мира через призму «я»)? У нее будет недоумение и боль: как папа и мама могут не любить друг друга, когда я - плод их любви?! А когда все же начинаем ругаться, а ребенок уже дома, что ему говорим? – «Мы тебя любим, - иди погуляй». Два послания в одной фразе. Какому верить? Если любим – так давайте вместе дружить! А если – «иди погуляй» - значит, не любите! Но второе – конкретное, и значит, более настоящее… На ее глазах крушится целый мир, теряются самые дорогие люди. Но об этом не принято говорить, и переживания остаются внутри, невысказанными и нераскрытыми. А возможно, она еще и сама не способна вербально выражать эти чувства. А подавленные чувства – прямой путь к психосоматике.

С другой стороны, судя по рисунку, вы «зависаете» на работе, домой приходите уставшими + необходимость домашних дел (и ссор). В результате, отношения с дочерью строятся по принципу: вот тебе компьютер и ДВД, не мешай нам отдыхать и заниматься своими делами. Только ей нужны не компьютер или новые кроссовки, а папа и мама… Вижу, что к Вам часто приходят ее дедушка и бабушка (дети редко их рисуют, а здесь имеются), частично заменяя отсутствие родителей. Только они ведь побудут – и уйдут. И заменить Вас не могут. Не говорю уже о том, что у нее нет братика или сестрички.

В результате – она с детского сада находится во внутренней изоляции, одиночестве, с подспудным ощущением, что ее предают, и она никому не нужна… Какой организм выдержит такую психотравмирующую нагрузку?! Ей просто П Л О Х О! Эти чувства, это состояние, поскольку адекватного выхода им нет, и переходят в физические симптомы. Она заболевает, и сейчас, во-первых, в семье временное перемирие – болезнь объединяет, - а во-вторых, в сторону немного отодвигается и работа. Ведь Вы даже с работы на сегодня отпросились, чтобы к нам приехать.

Фактически, своей болезнью ребенок (неосознанно, конечно), говорит о неблагополучии семьи, и даже, может, пытается ее с п а с т и - таким вот образом».

Видно было, как с грустью родители слушали меня – и полностью подтверждали все, что касается семейных реалий. Возразить было нечего. Только небольшие дополнения к картине. Моей непростительной ошибкой было то, что на ту пору я еще недостаточно чувствовал границ своей компетенции, а сам в данной ситуации мог дать только общее направление, где искать пути решения. Но ведь – это же надо еще искать! Да потом еще «в себе копаться» - кропотливо и долго! Поэтому вопрос о «порче» все-таки не отпал окончательно, а после – я их больше не встречал…

Думаю, несложно увидеть, что объединяет все эти истории, приведенные в качестве примеров. На лицо – признаки психосоматики. Имеющиеся проблемы отражают личностные не решенные вопросы, важные для жизни человека. Я не буду приводить историй, когда на исповеди или в беседе женщина подозревает в себя в одержимости или «порче»: «И здоровье слабое, и нервная система истощена, и с мужем часто ругаюсь, и на ребенка нападаю без всякой причины, потом сама жалею об этом...» Здесь ответ и открывается - она глубоко травмирована жизнью, проведенной рядом с отцом-алкоголиком и страдающей от этого матерью, которая срывается (когда из-за пьянства мужа особенно плохо) на дочери. А сейчас она сама замужем за алкоголиком и повторяет модель поведения матери. Ей необходима серьезная духовно-психологическая реабилитация и, в идеальном варианте, помощь духовника, знакомого с концепцией созависимости.

Часто в основе психосоматики лежит невроз. А в основе невроза – грех. Грех – как состояние извращенности человеческой природы, ее падшести, оторванности от Источника жизни – Бога, образом Которого и является человек. На эту тему есть хорошие слова у Авдеева Д. А. : «Известный отечественный психиатр профессор Дмитрий Евгеньевич Мелихов, ученик Петра Борисовича Ганнушкина, полагал, что в основе многих психических расстройств лежит несмирение. Невроз в этом смысле не является исключением. Общепризнанно, что заболевание это развивается ввиду конфликта личности с собой или с другими людьми. Невроз – это некое столкновение между желаемым и действительным. Чем мощнее это столкновение, тем острее протекает заболевание…

В глубинной основе разнообразной невротиче¬ской симптоматики лежит оскудение любви в сердце человека, а там, где нет любви, зреют равнодушие, неприязнь, нетерпимость, раздражительность, гневливость, завистливость, страх. Грех, как корень всякого зла, влечет за собой невротические расстройства. Совершаясь в глубине человеческого духа, он возбуждает страсти, дезорганизует волю, выводит из-под контроля сознания эмоции и воображение».

Но здесь – проблема. В более, чем половине случаев обращений, посетители – люди или нерелигиозные, или воспринимающие Православие на «внешнем», обрядовом, уровне. Мы живем в мире технологий. Люди привыкли, что стоит нажать на клавишу, - и программа будет работать. Неважно, как она устроена – для этого есть программисты. Важно, чтобы работала. Вот и в храм – пришел, поставил свечу, подал поминальную «записку», квартиру освятить священника пригласил – должно «подействовать». Неважно, как - для этого есть «попы»-профессионалы. Важно, чтобы «сработало». А менять систему жизненных координат, учиться открываться Богу, учиться жить по Его заповедям, причем при отсутствии «технологий» и «гарантий качества», - это сложно. Наше «я» нам мешает – со времен Адама. «Грех разбивает единство людей с Богом, с миром, с ближними и с самим собой… В восприятии Адама Бог становится чем-то чужим, далеким и даже враждебным. Тот, чей голос первый человек воспринимал своим сердцем, теперь представляется кем-то сугубо внешним, ходящим далеко вдали…

Равнинная река сама на излучине может намыть плотину: сначала в этой излучине затонет несколько бревен, к ним будет прибивать ил и песок... Появится отмель, затем - коса. А затем возможно и появление плотины. И нужно будет промывать другое русло.
Так и река истории. Поколение за поколением оставляет все больше грязи в ее русле. И небо становится все дальше. Все труднее расслышать ответ на вопрос: «Господи, что мне делать, чтобы наследовать Жизнь вечную?» (Мк. 10, 17). И еще сложнее услышанный ответ исполнить...»

Мы живем в мире, в котором фантастические миры Хаксли, Брэдбери, Оруэлла стали реалией. Замкнутый на собственной индивидуальности, но теряющий себя как личность, как образ Бога, человек задыхается от того, что он сам же и производит – в духовном и психологическом плане. А когда я задыхаюсь – мне плохо. А когда мне плохо – хочется вцепиться в глотку ближнему своему. И уж тем более я не способен почувствовать его боль, как ему плохо… Вот и живем в «стране глухих». А преодолеть себя, выйти из гипертрофированного эгоцентризма, принять Того, кто может меня спасти – от меня самого – нет, этого не хочется. Трудиться надо. Тут уж – «нет времени, нас этому не учили, Бог и так в моей душе» - отговорок куча. Дайте, батюшка, лучше особую молитву, освятите машину, примите «записку», проведите «отчитку» - рассчитаемся… Но признаться, что в проблема не в ком-то или чем-то, а внутри – тоже не хочется. Хочется быть «белым и пушистым». Иногда, если вижу, что доводы и примеры из святоотеческого опыта не воспринимаются, порой не выдерживаю и отвечаю: раз Вам это все не авторитетно, то вспомните рекомендацию Антибиотика (персонажа из «Бандитского Петербурга») – ищи проблемы в себе, и меньше будет проблем.

Бывают, конечно, случаи, когда понимаю, что в данной ситуации действительно, в той или иной степени, действует явная демоническая сила. Несколько раз мне доводилось, скрипя сердце, соглашаться с возможной небесполезностью отчитки (благо, в Минской области есть священник, которому благословлено их совершать). Но опять-таки. У старца Паисия Святогорца есть очень хорошая мысль, что и в таком случае, повод, «права над собой» человек сам дает этой силе – своими грехами, гордостью, нераскаянностью, оторванностью от жизни во Христе. А поскольку семья – одно целое, через одного из его членов, особенно через наиболее ответственных, т. е. родителей, в семье и может действовать и на других – или Божия благодать, или то, что ей противоположно.

Отдельно хочется сказать по поводу обращений насчет детей. Есть такое понятие – дисфункциональность семьи. Не буду здесь вдаваться в подробности – достаточно ввести это словосочетание в «поисковик» в Интернете. Дисфункциональная семья – это семья, в которой нарушены функции, она не выполняет своих задач. Именно такая семья является главным поставщиком жалоб на то, что «их портят». И чаще всего обращения связаны с детьми. Дети – прекрасный показатель атмосферы семьи. Не всегда, но часто духовный уровень ее можно определить по тому, как ведут себя дети от одного до трех лет, когда их несут на причастие. Любой священно/церковнослужитель поймет, что я имею в виду. Иногда, посмотрев на истерику ребенка, я просто боюсь, чтобы он не выплюнул таинства или не оттолкнул, дернув головой, лжицу. Тогда я говорю родителям, что не могу его причастить, а прошу их задержаться на беседу после богослужения (правда, остаются редко).

Кстати, вниманию родителей: рекомендую посмотреть фильм Бориса Грачевского «Крыша». Не знаю, почему в Интернете он получил низкую оценку. Мне трудно оценить игру актеров, постановку – я не кинокритик, не профессионал в области киноискусства. Но я работаю с людьми. И в этом фильме я увидел «эссенцию» сотен жизненных семейных катастроф. Показанные в фильме ситуации - то, с чем я сталкиваюсь чуть не каждый день. И к концу фильма у меня, уже закаленного на реальных драмах, едва не выступали слезы. На кинофестивалях я дал бы ему главную награду. Этот фильм может послужить для проведения самодиагностики семьи. Возможно, что многие из Вас увидят и поймут, кто главный виновник «порчи» детей. Думаю, этого и хотел Грачевский – помочь фильмом каждому из нас заглянуть в собственную душу.

Среди обращающихся по поводу «одержимости и порчи» встречаются и вполне верующие люди. Но все равно, в моей практике, за описываемыми симптомами стояли вполне объяснимые в рамках медицины и психологии вещи. Приведем наглядный образ. Женщина, вполне интеллигентная, имеющая нормальную семью, обрела веру и начала воцерковляться. Опыта работы над собой и духовника нет, и она увлекается «внешним» деланием. Поклоны, молитвенные правила, посты, паломничества… В результате семья реально теряет жену и мать. Выходные – без нее, пост (а постные дни занимают немногим менее половины года) – и супруг остается без супружеской близости. Отпуск – уезжает в монастырь. Знакомая картина? Муж и дети начинают смотреть на Церковь чуть не как на секту – они считают, что именно Церковь отобрала у них любимого человека. Конечно, им хочется ее вернуть в семью, но как – не знают. В итоге начинаются конфликты и препирательства, которых раньше не было. С другой стороны – внешнее усвоение заповедей, и на каждом шагу страх ошибиться, допустить грех, заставляет сужать круг интересов, отгораживаться от современной культуры, подавлять собственный творческий потенциал (особенно это касается работающих в сфере искусства). Боязнь «оскоромиться» приводит к скрупелезному перебору употребляемых продуктов. Дни рождения и прочие встречи с друзьями значительно сокращаются – становятся неинтересными и в самом деле часто совершенно пустые беседы. С другой стороны – нередко они приходятся на постные дни…. Список можете продолжить сами. И, как результат всего перечисленного – частое внутренне напряжение и чувство, что тебя никто, из даже самого близкого, но нерелигиозного, окружения не понимает и, наверное, не любит. Отсюда – одиночество и желание сбежать. Куда – в очередное паломничество…Как Вы думаете, как организм отреагирует на такое состояние? Конечно, начинает истощаться нервная система. Женщина чувствует, что что-то не в порядке, но понять что именно – не может. А встретится на пути какой-нибудь «продвинутый» христианин, и скажет – это бесы ополчились на тебя за то, что в Православие пришла…

Помню, как довелось беседовать с одной такой «неофиткой». Когда у нее по описанной схеме возник кризис в семье, и подорвалась нервная система, она попала в один известный монастырь. А там кто-то из священников и сказал ей: «Ты бесноватая, тебе на отчитку надо». Этот «диагноз» вверг женщину в шок и окончательно привел к неврозу.

Я, как мог, объяснил ей суть происходящего, и то, что тот батюшка просто ошибся. А затем аккуратно настроил ее на необходимость медицинской помощи, а затем – пересмотреть свое восприятие Православия. В другом подобном случае (не помню, считала она себя «бесноватой», или что у нее «порча»), где все так далеко не зашло, порекомендовал ей ослабить рвение и научиться отдыхать, в т. ч., если надо – и в компании доверенных подруг с тортом и бокалом сухого вина. И что ради семейного мира лучше порой в воскресенье не пойти в храм, а остаться с семьей для совместных проектов отдыха. Такого подхода она явно не ожидала. Нужно было увидеть, как на измученном лице появилась вдруг живая улыбка, и какая-то радость: «Батюшка, мне так еще никто не советовал!».
Повторюсь – не могу сказать, что одержимости и «порчи» вообще не бывает. Но в моей практике доводилось соглашаться с возможным наличием оных в одних случаях – когда у людей был печальный опыт занятия «нетрадиционным целительством» и другими видами оккультизма, или в случаях обращений к подобным деятелям.

Из приведенной зарисовки понятно мое отношение к психологии и психотерапии, основанных на христианском опыте или, по крайней мере, не противоречащих ему. В идеальном варианте, было бы хорошо, чтобы при развитом приходе, имелся штатный или внештатный психотерапевт или психолог – все-таки заниматься различными тестами в задачи священника явно не входит.
Пастырская практика привела меня к следующему выводу. Не стоит искать каких-то особенных «духовных» причин там, где действуют вполне изученные и известные медицинские и психологические законы.

иеромонах Агапий (Голуб), сотрудник Духовно-Просветительского Центра Свято-Успенского Жировицкого монастыря